11 апреля – День освобождения несовершеннолетних узников концентрационных лагерей
Из воспоминаний Жукова Виктора Николаевича –несовершеннолетнего узника фашистских концлагерей:
В первых числах мая 1943 года за станицу разгорелись сильные бои. Немцы готовились к отступлению, устраивали облавы, забирали женщин и детей. Все три наши семьи выгнали из дома без еды и вещей. Вперемешку со своим войском гнали в сторону Крыма. Нами они прикрывались.
Над колоннами кружилась советская авиация, но не бомбила. Взрослые понимали, куда их и зачем гонят. Кто пытался бежать – их не догоняли, а расстреливали, посылая пулю вслед. Вдоль дороги лежали трупы людей и лошадей. Тогда я стал понимать, что на тех, старых плакатах, где немцы были с рогами, изображалась внутренняя сущность фашистов: злоба, жестокость, беспощадность.
Помню знойный день, пыльную дорогу, хотелось пить и есть. Во время ночной остановки нашли убитую лошадь. Обессилевшие от голода, мы стали есть ее. До сих пор помню резкий запах мяса убитой рабочей лошади.
Нас гнали дня три. В станице Сенной Темрюкского района всех погрузили на баржу, с установленной военной техникой. Взрослых отправили в трюм, а детей разместили на палубе на артиллерийских орудиях. Мой младший брат Коля, которому было 4 года, не отходил от меня.
Мы увидели несколько самолетов, которые приближались к барже. Все испугались, прижались друг к другу, замерли. Понимали: раз летят самолеты – будут бомбить. Но к нашему удивлению, самолеты, сделав несколько кругов, улетели. Советские лётчики пожалели нас, детей.
Переправив через пролив в Керчь, нас колонной погнали к железной дороге. Оказалось, таких как мы, были тысячи.
За период оккупации с территории Краснодарского края насильственно угнан в немецкое рабство 130 521 человек, в т.ч. 81 089 женщин и 38 022 ребенка. В их числе 38 тысяч жителей Крымского района.
Нас всех погрузили в товарные вагоны. Здесь можно было только сидеть или стоять. Стоял тяжелый запах, дышать было нечем. Дети все время просили есть и пить. Малыши хныкали, кто-то из женщин всхлипывал. На остановках из вагонов не разрешали выходить.
Привезли нас в Польшу. Тысячи людей оказались на территории, огражденной колючей проволокой. Это был концентрационный лагерь. Тут же начали сортировку: налево – евреев и цыган, направо – русских, украинцев и белорусов. Потом у славян начали отбирать детей в возрасте от 7 до 14 лет. Матери плакали, не отдавали их. Но детей группами куда-то отправляли. Моя тетя спрятала меня под юбку, поэтому я остался с мамой.
Опять нас погрузили в вагоны и отправили в концентрационный лагерь в Австрию. На месте сначала привели в баню, мылись все вместе. Вещи отдали на прожарку от вшей. Потом всех осматривали врачи. Одной женщине зеленкой поставили на животе крест. Мама объяснила мне, что у женщины будет ребенок. Меня и детей моего возраста и старше сфотографировали с номером на груди. Наконец выдали вещи и распределили по баракам. Бараки были переполнены, мы втроем спали на одних нарах.
Кормили очень плохо: миска жидкой вонючей похлебки, мизерный кусочек хлеба и какой-то мутный несладкий напиток. Меня пошатывало от недоедания.
Сколько времени мы находились в лагере, не знаю, мне показалось – долго. Наших мам угоняли на тяжелые работы. За любую провинность фашисты жестоко наказывали: били, лишали пищи.
Удостоверение несовершеннолетнего узника фашизма
Приезжали землевладельцы, которые выбирали себе работников. Наши семьи оказались у «бауэров» недалеко от Вены.
Нам повезло, что все три семьи попали в одну деревню, хотя работали у разных хозяев.
Название деревни и имени нашего хозяина я не помню. Его усадьба была добротной, обнесена высоким забором с крепкими воротами. Удобный и большой жилой дом. По периметру двора были хозяйственные постройки, со двора – выход в поле. Держали быков, коров, свиней. На хозяина работали поляки, словак, русские – всего 10 человек. Жили в одной комнате, спали на настиле покатом. Кормили немного лучше, чем в лагере.
В мои обязанности входило чистить навоз у свиней, носить корм животным, пасти коров. Работа была тяжелой. Трудились с раннего утра до позднего вечера. К ночи ноги подкашивались от усталости.
И так каждый день, без выходных и каких-либо праздников: работа – сон, работа – сон.
Весною 1945 года, незадолго до конца войны, мы были вновь отправлены в лагерь. Охрану в лагере сняли. Появились американцы. Выставили посты. Стали кормить. Американец протянул мне миску каши с маргарином. Я ел кашу, а слезы капали в миску – 4 года у меня не было такой пищи.
Здесь мы узнали, что закончилась война. Все обнимались, плакали, поздравляли друг друга…
Виктор с родителями. 1949 г
Война оставила глубокий след в жизни Виктора Николаевича. Но она не смогла ожесточить его сердце, он мужественно вынес тяжкое бремя испытаний, прожил достойную жизнь и оставил после себя добрую память.
Жуков В.Н. с супругой Жуковой Р.С.
